четверг, 21 мая 2009 г.

С пеленок. Чем оборачивается сюсюканье.

Педиатры и психологи советуют с рождения разговаривать с малышом нормальным внятным голосом, без сюсюканья.
Во-первых, так речевой аппарат ребенка будет правильно развиваться и в возрасте 9-10 месяцев он начнет произносить отдельные слова, а в 1-2 года с ним можно будет вести беседу.
Во-вторых, речь – это средство воспитания. Если в грудном возрасте общаться с ребенком как с куклой, на детском языке, то он вырастает беспомощным, неловким и неуверенным.
Для меня сюсюканье родителей оказалось самой большой трагедией. Родители, начав сюсюкаться со мной с рождения, так и не смогли остановиться до сих пор. Вот что я чувствовала:
• Неловкость и смущение за себя, особенно когда увидела, что вокруг люди как люди, а со мной разговаривают как с «пушистиком». Когда я возвращалась из школы домой, папа, услышав как я захожу, говорил притарно-слюняво: «Дооочь!». Так что, если я приходила домой с подругами, то спешила скорее дать понять, что я не одна, иначе провалилась бы сквозь землю, если бы кто-то услышал такое сюсюканье в мою сторону. Это очень меня злило, но выразить свои претензии я, к сожалению, не могла – не принято было в нашей семье детям с родителями разговаривать нормально, серьезно, на уровне Взрослый-Взрослый. Приветствовались споры, были повышенные тона, ссоры, рукоприкладство или несерьёзный лепет – сейчас эти разговоры кажутся мне с масками на лице, родителей явно смущала мысль сближения с нами, разговора на равных. Также, зная родителей, я догадывалась, что они не примут в серьёз моё смущение, скажут нечто вроде «ты неправа, ты неправильно к этому относишься, я родитель и имею право разговаривать как хочу, ты для меня всегда маленькая...».
• Фраза отца «Ты для меня всегда маленькая» сыграла со мной злую шутку: привыкнув к положению самой маленькой, я в любом обществе занимаю нишу «самой младшей», которую нужно учить, жалеть и опекать. Я чувствую себя неуверенной, маленькой, ранимой и бесправной. Даже клиенты, когда я приезжаю обучать их, подбадривают меня: «Не тушуйся! Построже с нами!».
• Неловкость и смущение, которые передавались от отца, когда он раздваивался между сюсюканьем со мной и нормальным разговором с другими людьми. Когда мы были вдвоём, отец сюсюкался со мной свободно. Но если появлялся кто-то из родственников или знакомых, я отчетливо видела замешательство отца – продолжать сюсюкаться со мной ему было неловко перед посторонних, а разговаривать нормально ему было неудобно передо мной - он явно осознавал, что я, мягко говоря, обижусь, увидев что он может разговаривать нормально, но только не со мной, а чем я хуже других? «Благодаря» его поведению, я приобрела интересный комплекс: наедине с кем-то я разговариваю свободно, но если появляются еще люди, я начинаю нервничать – а не поменялась ли моя манера общения, как у отца? Если не дай Бог, да, то как отреагирует первый собеседник? В итоге, мне всегда неловко общаться, когда меняется число собеседников, и всегда кажется что мой голос меняется.
Я бы советовала родителям подумать, что чувствует ребенок, когда с ним сюсюкаются, действительно ли ему это нравится. Представляю, как бы почувствовал себя мой 50-летний отец, если бы сейчас его мама или кто-нибудь еще при людях стал гладить его по голове и говорить в стиле «муси-пуси». Я понимаю, что очень трудно сдержать умиление, глядя на новорожденный комочек, но вспоминая свой опыт, я лучше воздержусь от сюсюканья – оно принесет сильный вред ребенку и ради чего? Уж лучше затискать котёнка. Маленькому ребенку не будет полезно слышать, как, например, взрослый мужчина разговаривает с ним писклявым голосом, как будто у него не в порядке с ориентацией. Вообще, нежность может легко найти свой выход по-другому: родственники мужа на Украине называют свою дочку очень ласково, но нормальным голосом «Сонечка, дочечка», обнимают её.

Комментариев нет:

Отправить комментарий